По итогам выходные полны любви – к Джармушу, к историческим игрушкам, рукодельным украшениям (да, мы тоже дошли до ArtFlection) и тихим пабам, аккуратно спрятанным в центре города.

Джармуш поднимает во мне полузабытые институтские размышления об особенностях кино как искусства. Сама я больше всё-таки люблю легкое и яркое кино, которое «думает» о зрителе и работает с тем, чтобы увлечь его, а не замыкается в вакууме «режиссер хотел выразить этими синими занавесками…». Та же история с играми, на самом деле: пока все вокруг вели дискуссии об обесценивании на РИ в финалах, где совы не то, чем кажутся, я вспоминала «Лучшее предложение».
Это, кажется, с точки зрения современного киноведения называется массовым кинематографом, иногда – почти презрительно почему-то – развлекательным. По сути, это аттракцион очень высокого уровня, книжка с картинками… Впрочем, фестивальное кино часто тоже книжка с картинками, просто скучная. В это время Джармуш остается тем безумцем, который плывет открывать Америку или любые другие новые земли в средствах выразительности мира кино, который, казалось бы, уже знаком всем вдоль и поперек, живет по определенным устоявшимся законам. И открывает. А мне остается трепетать от восторга, потому что это уже не входит в категорию «ремесленник, я знаю ремесло», это что-то гораздо более тонкое.
Заткните меня кто-нибудь.

После «Времени вишен» меня, кажется, можно официально считать севшей на иглу исторических игр. Только научите меня, кто-нибудь, к ним готовиться не за полторы недели до!
Мальчик Матье был прост как доска, разрывался между приказами и инициативностью (как и было прописано), между Национальной гвардией и госпиталем, совершенно не мог усидеть на месте (как и было прописано), отчего мне кажется, что он был везде и нигде. Как всегда, есть список моментов в моей голове, которые следовало бы сделать лучше. Но вместе с ним моментальные снимки запомнившихся сцен, которые стали мне очень дороги. Париж был не зря, весна была не зря, всё было не зря. Спасибо всем причастным! Отчет надеюсь всё-таки написать отдельно.
Надо только при всей любви не уподобляться безумным персонажам и не забывать спать, есть и снимать утяжку.

ArtFlection, как мы любим, был про восторг и боль, потому что: какой бы банк ограбить? кому бы продать почку? Я давно проникаюсь непозволительной для моего уровня заработка любовью к хэндмейду и восхищением по отношению к людям, которые могут делать осязаемые прекрасные вещи. Кажется, все украшения, которые я ношу сейчас, сделаны вручную. Вчера вот купила чашку. И чуть не купила платье. На кольца я уже который месяц смотреть боюсь лишний раз, а то ведь заберу себе тоже, а потом буду жить на гречке.
А потом был паб с имбирным и рождественским сидром, где мы задумчиво обсуждали, что частное производство стало действительно более интересным, приятным и красивым, нежели массовое. И почему мы в свою очередь не способны делать ничего. И планировку квартир. И фей.

И, собственно, выходные закончились, но любовь вечна, поэтому я сейчас возьму дорогого коллегу в охапку и повезу его петь под гитару.