Если я ещё раз куплюсь на раннюю весну и успею обрадоваться, что тепло стало — дайте мне по голове лопатой. Не то что бы эта погода казалась мне странной, ну снег, ну в конце марта, ну да... Всё закономерно. Но менее обидно
(хотя нет ничего глупее, чем обижаться на погоду) от этого не делается, и менее холодно тоже.
Болею, не поправляюсь, тянет завести старый экскаватор для самокопания.
Извините.Извините.
Мой стандартный режим общения с людьми всё ещё заключается в жесточайшей внутренней цензуре. В идеале надо не только тщательно обдумывать каждую сказанную тобой фразу, но и следить за ходом разговора, возможными векторами его развития, не упускать из виду настроение и реакции собеседника, чтобы быть точно уверенной, что ему легко и интересно с тобой говорить, и иметь план отступления, если ему вдруг не. Постоянно. И за счет этого оставаться человеком, который всегда помнит «а с чего мы вообще начали об этом говорить» и сутки спустя может в целом воспроизвести ход беседы. Этому было уделено столько внимания, что, смотрите, это всё ещё у меня в голове.
Допускаю, что я далеко не одинока в этом, но пока все, кому я объясняла, как работает механизм, смотрели на меня круглыми глазами и либо спрашивали «как и зачем?», либо рекомендовали расслабиться.
Я стала иногда расслабляться. Потому что мне нравится этот конкретный человек и я ему доверяю. Или потому что это всё жрет достаточно много сил (я в целом, наверное, тратила бы гораздо меньше сил на взаимодействие с людьми, если бы не «это всё»), а иногда их просто нет. Или потому что подходит к концу третий бокал вина или третьи сутки недосыпа, и я просто теряю концентрацию. В целом ощущения скорее приятные, но есть один побочный эффект — я буквально извожу себя после. У меня всё ещё остается в голове некоторый «лог» разговора, но то и дело не хватает данных. «А как мы вообще начали обсуждать буддизм?», «Зачем я столько болтала о птицах? Я даже не помню, было ли ему дело до птиц», «Наверняка в тот момент я выглядела ужасно глупо»... Стоит мне потерять из виду значимую деталь и — вжух! — данный отрезок общения начинает восприниматься как «вероятно-неудачный-просто-я-не-заметила» и потенциально-опасный — раз общение происходит неудачно, со мной, наверное, больше не будут общаться? В этом правиле, разумеется, тоже есть исключения, но исчезающе-редкие. Расслабляться нельзя.
Насколько же я всё ещё не люблю себя, если считаюсь настолько неудобоваримой без жесткого внутреннего контроля? Причем я ведь понимаю, какие всё это глупости, можете не объяснять, но доказать такое самой себе в критические моменты абсолютно невозможно. Возможно, впрочем, это просто обострение невроза имени «ты меня разочаровала, я больше не хочу с тобой общаться, но где ты ошиблась, я тебе не скажу». Допускаю, что суть могла быть не в сказанном, а в сделанном, но всё равно — коса на камень.
Людей, если что, я всё ещё люблю. Просто ещё и немножко боюсь.Вспомнила вчера, как около года назад ходила по сети очередная цитата про то, что ирландцы — молодцы. Долго искала, нашла, держите её просто так:
Русский романс: она меня не любит. Вот помру мучительной смертью — будет знать.
Польский романс: она меня не любит. Не судьба, значит, будем жить.
Немецкий романс: она меня не любит. Ох ты ж блин, вот никак она меня не любит! Не любит, и все тут!
Испанский романс: она меня не любит, а любит Хорхе. Не, она как хочет, а вот Хорхе не жилец.
Ирландская застольная: вот был у меня друг, его в родном Коннахте девки не любили. Так он уплыл на континент и перетрахал всю Францию. А мне принесите еще пивка.Пойду схожу в очаровательный открытый нами недавно паб про ктулху и пиво со смешными названиями, «Зимней меланхолии» выпью.